А не рассказать ли мне, почему так вышло, что у меня ёкаи и Сэймей в частности так недолюбливают буддизм? А то, может, кто считает это проявлением личных вкусов... и не то, чтобы он неправ вот прямо совсем, но все несколько интереснее.
Дело все в том, что в Японии издавна сожительствуют двем религии - синто и буддизм в разном исполнении - и нельзя сказать, чтоб сожительство это было добровольным. Как правило, оно протекает по принципу "кто сверху, тот и бдсмэ", а кто снизу - тот в кимбоку и не рыпается. Внешне, конечно, все мирно и кавайно, но изнутри кипела (и до сих пор, подозреваю, еще побулькивает) целая война пиаров.
о том, как и почему лисы такое зло. и ёкаи тоже, кстати
Война эта началась потому, что в Японии за власть всегда боролись император и... не-император, скажем так. А императорская власть - она освящена каноном синто, неприкосновенна, неоспорима - ну и так далее. И чтобы оправдать собственную власть у не-императора был один выход: опереться на ту религию, для которой император не священен. Христианство тогда еще, увы, до Японии не дошло (а когда дошло, умный Нобунага живо понял, что оно - шанс обеспечить себе легитимность вне императора и сёгуна, кстати), а вот буддизм - вполне. И началась война.
Это была очень необычная война. Жертвами в ней падали не столько люди (людей в тот период не очень дергали, людьми озаботились уже в Эдо), сколько... боги. Да-да, именно боги. Дело в том, что первобытно-языческое сознание (а его, увы, японцы сохранили и вовсе по сей день) не только допускает реальность мира духовного, но и требует подчинения его новому порядку. Ведь если боги не покорены - как могут покориться люди, их, в сущности, земные игрушки?
И началось. Сперва все ограничивалось проповедью: например, Падма Самбхава обратил в свою веру всех богов, Синран тоже потрудился. Но этого оказалось мало: широкие народные массы выскую культуру буддизма не понимали и понимать не хотели.
Тогда подход изменили. Боги, на самом деле, вдруг оказались буддистскими духами и боддхисаттвами.
Толку было немного больше, хотя народ окончательно запутался, а внятно объяснить, чем Аматэрасу отличается от Каннон в итоге с трудом мог даже какой-нибудь богослов.
Вдобавок, поскольку японская культура (в отличие от индо-китайской) идеи тягостного круга перерождений, из которого нужно непременно выбраться, в себе не несла - случилась небольшая путаница в целях и задачах. Вместо "достичь Нирваны" на первое место выбралось "попасть в Рай-Ракуэн (Роскошный Сад)", а практика самоотречения потихоньку свелась к "Намо Амида Буцу то Кандзеон Босацу". Это на буддизм, если честно, походило еще меньше. Народ Амида-буцу поминал, но молиться ходил все равно в ближайшее синтоистское святилище. Там веселее, песенки, пляски, девушки в откровенных нарядах...
Буддизм оставался религией высших классов. И тогда-то началась пиар-кампания.
Показать ее суть я хочу на примере мне близком: это две классические истории-пьесы. Первая - представляет собой более древний образчик, это история Тамамо-но маэ. Вторая - это образчик эпохи Эдо, история О-Ивы.
Вначале первая история выглядела так: некий император, по особенной своей святости, удостоился того, что его супругой стала сама Инари-сама, в одном из своих неисчислимых ликов. А надо указать, что синтоистское божество крайне редко единично и материально. Единственный пример - Аматэрасу, живущая в Исэ, и то есть вторая Аматэрасу, обитающая в Ямато. И это не совсем одно лицо. Остальные боги вообще имеют бесчисленное число себя - по числу храмов. Короче, в Японии шутка о Людовике XI боявшемся отдать предпочтение богоматери Гентской перед Реймсской - это норма жизни. Инари из Киото могла бы и обидеться, доставайся все жертвы Инари из Осаки, например. Но обе они - одна Инари. Так вот, Инари-саму оклеветали злые завистники, но она явила свое лицо (сцена воссияния) и покинула смертного супруга. Перед нами - типичный кусок стандартного сказания о жене-духе, далее конечно следовало бы трудное путешествие или испытание и возвращение жены. Или невозвращение - Инари-сама ушла в камень, обретший от этого чудесные свойства (фетиш божества).
Потом рождается первая "буддистская редакция". Здесь Тамамо-но маэ уже имеет имя собственное, и оказывается злокозненной лисой, которая коварно травила императора. Акценты уже переставлены, но все пока остается на своих местах: и воссияние Инари-самы, как проявление божественной сущности, и нечестивый поступок придворных, и уход в камень. Но теперь благой фетиш превращается в губительный камень, отравляюший округу и мстящий людям за нечестие. И только оммёдзи - предположительно, или Сэймей или иной мастер того же круга - умиротворяет гневный дух, умолив смилостивиться над людьми.
Здесь синто еще сопротивляется: гнев божества весьма явно настигает нечестивцев, монахи перед ним бессильны, а в выигрыше - представитель еще-синтоистского, шаманического оммё-до, еще не слившегося с дзенским заклинательством.
И наконец, в XV уже веке, победа закрепляется. Нам рассказывают, а затем адаптируют этот рассказ в пьесу, о том, как злая лисица Да Ци тысячи лет назад мучала китайского императора, но ее изгнали; затем она принесла беду в Индию; затем следует история Тамамо-но маэ, но добавлены следующие детали: лисица проявляет себя при звуках буддистских молитв, она не в силах взять в руки ритуальный предмет, она не сама уходит в камень - ее туда загоняет святой священник. Синто повержено.
Та же интересная история происходит с О-Ивой. Началось-то все с местного святилища, очень чтимого - Оива-Инари. Оно, собственно, и до сих пор стоит, но некогда оно всерьез конкурировало с соседним буддистским храмом.
Тогда появляется первая версия о том, кто "на самом деле" божество этого храма: дескать, в конце эры Сэнгоку жила благочестивая женщина Оива, но муж ей изменил и она превратилась в демона. Однако, поскольку она любила детей, она приходила тайно их кормить - и своего сына, и сына соперницы. В благодарность последний построил ей храм.
Версия, увы, лишь увеличила популярность святилища. Идея любви к детям, преодолевшей демонизм, народу пришлась по вкусу.
И тогда появился жуткий Ёцуя-кайдан. А потом история была окончательно снижена - до рябой после оспы дочки самурая, убежавшей в снежную метель.
Буддизм очередной раз выиграл. Но храм в популярности только прибавил, хотя это была скорее туристская популярность.
Вот потому-то ёкаям и оммёдзи буддизм любить не за что. Он их превратил в чудовищ - а ведь "мы жили веками, мы были богами..."
Продублирую-ка сюда
А не рассказать ли мне, почему так вышло, что у меня ёкаи и Сэймей в частности так недолюбливают буддизм? А то, может, кто считает это проявлением личных вкусов... и не то, чтобы он неправ вот прямо совсем, но все несколько интереснее.
Дело все в том, что в Японии издавна сожительствуют двем религии - синто и буддизм в разном исполнении - и нельзя сказать, чтоб сожительство это было добровольным. Как правило, оно протекает по принципу "кто сверху, тот и бдсмэ", а кто снизу - тот в кимбоку и не рыпается. Внешне, конечно, все мирно и кавайно, но изнутри кипела (и до сих пор, подозреваю, еще побулькивает) целая война пиаров.
о том, как и почему лисы такое зло. и ёкаи тоже, кстати
Дело все в том, что в Японии издавна сожительствуют двем религии - синто и буддизм в разном исполнении - и нельзя сказать, чтоб сожительство это было добровольным. Как правило, оно протекает по принципу "кто сверху, тот и бдсмэ", а кто снизу - тот в кимбоку и не рыпается. Внешне, конечно, все мирно и кавайно, но изнутри кипела (и до сих пор, подозреваю, еще побулькивает) целая война пиаров.
о том, как и почему лисы такое зло. и ёкаи тоже, кстати