Цветочные осколки

[Nurarihyon]

Ну так меня поразила история Ямабуки и Рихана, что я прониклась к этой несчастной паре и девушке страстной и глубокой любовью.

Автор: angels blood
Фэндом: Nurarihyon no mago
Пейринг: Ямабуки Отомэ/Рихан
Жанр: ангст, драма
Саммари: Чувства и воспоминания Ямабуки Отомэ

Я помню, как он сказал мне, что наш ребенок станет следующим господином всех духов. Я верила в это, была счастлива. Счастлива настолько, что эта дурманящая пелена затянула глаза и мешала мыслить здраво. И я была рада этому.
Двадцать лет, двадцать долгих лет…
Я ждала и ждала, и он ждал. Но ничего так и не шевельнулось внутри меня, не стронулось с места, не дало мне понять, что наша с ним кровь продолжится. Другие были разочарованы, нетерпеливы, и я слышала их через тонкие створки седзи. Только он ничем никогда не показал своих чувств. И тогда я ощутила, что все это – моя вина…
Горько, было так горько. Так жутко больно смотреть на распускающиеся цветы ямабуки, прикасаться кончиками пальцев к животу и понимать, что там никогда никого не будет.
А еще острее резало осознание его боли. Осознание того, что я не смогу дать ему того, чего он так искренне желает. И чего так искренне желаю я…
И я бежала. Бежала так далеко, как только могла, чтобы он не смог меня найти, чтобы и не думал продолжать искать, оставив только веточку цветов и строки старинной песни.
И пусть от этого обрывалось что-то в сердце, я должна была сделать это. И он должен был понять.
наОн должен был идти вперед, строить идеальный мир, где бы люди и екаи могли существовать, не истребляя друг друга. Я же могла стать лишь чугунным якорем, тянущим его в пучины отчаяния.
Я не осталась в этом мире надолго. Тоска гнила в моем сердце, разлагая его. Я выплакала все слезы, на которые только была способна, и остались только пустота и одиночество. Без него все было бессмысленно. И я тоже.
Я была увядающим цветком, который вскоре исчез.

***
Я долго была в блаженной темноте, не думая, не вспоминая, не чувствуя.
Пока однажды не услышала голоса – резкие, грубые, полные яда.
«Это она?»
«Используйте на ней… технику воскрешения!»
Я не смогла даже осознать всего. Просто… опять стала маленькой девочкой. Где-то на задворках сознания мелькали фальшивые воспоминания.
Я стояла под аркой, а воздух был полон сладкого аромата распускающихся цветов и легких, эфемерных лепестков.
Помню, ко мне подбежал мальчик – милый, маленький, одного со мной возраста, с большими карими глазами и встрепанными волосами.
Я предложила поиграть – не знаю почему.
А потом я увидела его – высокого человека в полосатом кимоно. Его волосы были черны как ночь, а глаза – словно кусочки янтаря, переливающегося разными цветами. И у меня внутри так сильно все дрогнуло, но я не поняла, отчего.
А в его глазах на одну секунду мелькнуло смятение. Мимолетное, но такое сильное…
И все же он взял меня за руку. Она оказалась большой и теплой, и я окунулась в безграничное доверие к этому человеку.
Один день, полный счастья, такого яркого, такого жаркого и ослепляющего, такого чистого, что большего и желать было нельзя.
Я играла и играла, держалась за его руку, а он улыбался, и от этой улыбки все вокруг словно расцветало. Мне казалось, что это мой отец – такой большой и любящий.
А потом маленький мальчик убежал вперед.
И я увидела распустившиеся цветы ямабуки – много, очень много, и они были такими красивыми, что я не сумела удержаться, подбежала, потянулась к ним руками и вдохнула дразняще знакомый аромат.
- Распустились роскошные цветы ямабуки, но как жаль, ни одного плода они не принесут, - его голос был глубоким, бархатистым…
Тудум.
Я все любовалась и любовалась цветами, а внутри меня происходило… нечто.
- С тех пор… я много размышлял о значении ямабуки в языке цветов.
Тудум.
Удары становились тяжелыми, а я все любовалась…
Тудум. Тудум.
- «Достоинство»… «величие»… А еще… «нетерпение»… Наверное, такой бы… была наша дочь…
Тудум. Тудум. Тудум.
Страшно, страшно… Цветы расплываются перед глазами, вокруг будто все темнеет, а в груди бьется сердце – тяжело и медленно. И так больно…
Он отворачивается всего лишь на секунду – чтобы посмотреть на сына, своего драгоценного сына.
Рукоятка меча скользит в ладони, стремительный разворот… и алая кровь, брызгами разлетающаяся в воздухе. Красиво.
Я улыбаюсь, слыша его прерывистый вздох. Он падает так медленно, и я чувствую приближение его конца.
Тудум.
И вспоминаю. Все вспоминаю.
Это странно, но мое сердце тотчас сгорает в огне отчаяния. Меч выскальзывает и с тихим, удовлетворенным звоном падает на землю.
А я кричу. Кричу, кричу, и не могу остановиться, вцепившись пальцами в лицо и не в силах отвести взгляда от моего мертвого возлюбленного.
Я знаю, что не будет мне прощения, не будет света, не будет ничего. Ведь я собственными руками убила того, что был мне дороже жизни.
И лиса появилась.

***
Она забрала мое отчаяние, мою горечь, мою безумную боль, оставив лишь крошечный осколок.
И когда она внезапно испарилась, весь этот гранит снова обрушился на мою истерзанную душу. Тело болело и жгло, глаза еле видели, но я все равно почувствовала его ребенка рядом – и опасность.
Даже не задумываясь, я бросилась под меч, только бы спасти и сохранить…
Больно. Больно. Больно.
И я рассказываю, рассказываю им все, без утайки, без сожаления к самой себе. Я хочу, чтобы его ребенок все знал.
От правды, открытой кому-то, становится чуточку легче. Я уже почти ничего не вижу, но…
- Рикуо, пожалуйста, дай мне рассмотреть твое лицо…
Голос слабый и хриплый, руки дрожат и ноги не держат. Мое время опять подходит к концу, и я этому рада. Я ползу и цепляюсь за него, беру его лицо в свои руки…
И вижу лицо Рихана-самы.
- Ты – его отражение… Уверена, если бы у нас был ребенок, он был бы похож на тебя.
Где-то глубоко внутри медленно тает картинка, где мы втроем – я, он и наш ребенок. Та мечта, которую мне никогда не достичь. Но от нее становится тепло на душе. Так тепло, что я сразу же засыпаю.
Рихан-сама… Вместе навеки. Ты же знаешь – я никогда не покину тебя.
И где-то там, на другом краю жизни, я легонько касаюсь его руки, а он неожиданно крепко сжимает мои пальцы в своей теплой ладони и широко улыбается мне, как обычно прикрыв глаз.
Вот только ресницы трепещут очень сильно – и я осторожным поцелуем стираю с его щеки мокрую дорожку.
- Рихан-сама, господину екаев не пристало плакать.
- Ага, - и тихий смех в ответ. – Но можно же хоть один раз?.. Ведь никому, кроме тебя, я не покажу…