Фанфик | Куротабо/Нацуми

[Nurarihyon]

Название: Охота на монаха
Автор: Botan-chan
Бета: Annaig
Жанр: романс, повседневность
Рейтнг: PG
Пейринг: Куротабо/Нацуми, упоминается Цурара/Рикуо/Кана.
Предупреждения: вероятный ООС в контексте японского менталитета
Примечания: Факты манги и анимэ используются вперемешку. Так, Нацуми ухаживала за святилищем Сенбы, но её спасла просьба бабушки и собственные журавлики, а не одноклассники. Также используется личный фанон. По итогам, это получается АУ

Автор будет крайне признателен за комментарии

Охота на монаха

1.

Как стало ясно потом, на самом деле всё началось почти сразу после её несостоявшейся смерти. Просто тогда она не захотела ничего замечать, а люди, как известно, мастерски умеют не видеть и не слышать то, что им не нужно, даже если оно находится под самым носом и мигает разноцветными огоньками. Но это стало ясно потом…

- Мам, я вернулась! – Нацуми вихрем взбежала по лестнице, зашвырнула сумку в угол комнаты и рухнула на кровать.
На свою обожаемую деревянную европейскую кровать с высокими ножками, мягким матрасом и лёгким тёплым одеялом. Ни в каких гостях и ни на каких футонах не может быть так хорошо, как дома! Она перевернулась на спину и посмотрела на привычную старую люстру, потом перевела взгляд дальше. Собственная насквозь знакомая комната со старыми игрушками, любимыми книгами и разбросанной на столе почти нетронутой косметикой вдруг показалась необычайно уютной и… светлой. Да, именно так. Очень-очень светлой, хотя коричневые обои никуда не делись, а солнце уже клонилось к закату за углом дома. Не то что в поместье Нура.
Нет, Нацуми ничего не хотела сказать про дом Рикуо, он был чистый, просторный и, видимо, очень дорогой, но в нём как будто постоянно чуть-чуть не хватало солнца. Наверное, решила Нацуми, всё дело в том, что поместье очень старое, а в таких всегда заводятся всякие духи, йокаи, ну или они просто-напросто начинают мерещиться.
Но о йокаях у себя под кроватью пусть мечтает Киёцуги, а она хотела бы в своём доме отдыхать, а не искать новых приключений, которых в их-то клубе и так недолго ждать.
- Нацу, наконец-то, - мама появилась на пороге, оценивающе осматривая блудное дитя. – Долго же вы гостили у этого вашего одноклассника.
Нацуми вздохнула, слезла с кровати и поплелась к брошенной сумке, не дожидаясь, пока ей скажут об этом специально.
- Отказаться было бы невежливо, Рикуо очень настаивал, - ответила она. – Даже Маки не стала.
Саори Нацуми помянула, потому что мама выглядела явно недовольной и не готовой слушать разумные доводы. Но мнению Маки она доверяла куда больше, чем родной дочери, которую продолжала считать сопливой малявкой из младшей школы. Это было несправедливо и обидно, но Нацуми как-то смирилась, привыкла и навострилась вовремя ссылаться на авторитет подруги, что порой позволяло ей выпросить разрешения на развлечения, на которые её никогда не пустили бы одну. Логики в этом было немного, но родители есть родители, что с них взять. Не то, что бабуля. Кстати…
- Мам, - Нацуми бросила уже открытую сумку, тут же про неё позабыв. – Бабуля сейчас не спит? Я пойду, поздороваюсь.
Мама нахмурилась ещё больше и отвела глаза.
- Бабушка в больнице, дочка. Опять приступ. Но врачи говорят, всё не так страшно, - поспешно и неестественно бодро добавила она, продолжая смотреть в сторону.
Может быть из-за этого взгляда, а может из-за фальшивого тона, или из-за того и другого, но Нацуми как-то сразу поняла, что на самом деле всё плохо, очень плохо, намного хуже, чем обычно, и ей стало страшно. Конечно, это было ожидаемо: бабуля совсем старая и сердце у неё шалило давно. И в то же время это было как гром среди ясного неба.
- Но… - Нацуми проглотила вставший в горле комок и судорожно сжала руки.
Ей казалось, что она должна сделать хоть что-нибудь, сейчас, немедленно, чтобы всё стало не так страшно.
- Я ужин приготовила, - сказала мама. – Пойдём, поешь.
- Не хочу! – Нацуми мотнула головой. – Я… я пойду к бабуле!
Мама сердито нахмурилась, и Нацуми сорвалась мимо неё в коридор, вниз по лестнице, на улицу, скорее, скорее, лишь бы не услышать непременного запрета делать глупости. Кажется, мама предостерегающе крикнула ей вслед, но она предпочла этого не заметить.

***
О таких очевидных вещах, как часы приёма, регистрация посетителей и прочие прелести медицинской бюрократии Нацуми вспомнила уже в больнице, когда к бабуле её не пустили из-за позднего времени. Было очень обидно и тревожно. А вдруг… утро – иногда до него очень далеко. Так далеко, что уже не успеешь застать.
Нацуми повздыхала, уговорила медсестру передать бабуле записку и медленно поплелась обратно. Поискала было по карманам телефон, чтобы позвонить домой, но тут же поняла, что оставила его дома, в сумочке, ведь вылетела из дома, как была. Ещё повезло, что в кармане завалялась мелочь на проезд в автобусе. Наверное, родители правы, и она действительно настоящая бестолочь!
Нацуми сердито пнула какой-то камешек и остановилась, глядя в темноту под нависшими ветками деревьев на обочине дороги. Солнце уже село, становилось прохладно. Она обняла себя за плечи, чтобы прогнать лёгкий озноб, и задумалась. Там, в глубине зарослей, стояла часовня Сенба-сама, и сейчас был самый подходящий случай к ней подойти. Но ведь у Нацуми не было с собой ничего для подношения, даже бумажки, чтобы сделать журавлика, а прошлый поход к святилищу закончился довольно печально. Она невольно вздрогнула, вспомнив маленькое уродливое существо с цепкими, по-паучьи тонкими лапками, свалявшейся звериной шерстью и скрипучим голосом, от которого становилось очень страшно.
В темноте между деревьев мигнул огонёк.
- Ой, мамочки, - пробормотала Нацуми себе под нос и снова вгляделась в заросли.
Огонёк продолжал гореть. Может быть, кто-то поставил перед часовней свечку? Нацуми вздохнула, шёпотом отругала Киёцугу за заразный авантюризм, и осторожно пошла на свет, тихо-тихо, очень осторожно, чтобы не быть услышанной.
«Я только посмотрю, не хочет ли кто-то поджечь святилище, - уговаривала она себя, – и сразу уйду»
Конечно же уйти сразу не получилось, потому что когда Нацуми вместо предполагаемого поджигателя увидела маленькую, с локоть высотой, окутанную нежным сиянием фигуру сидевшего на деревянной крыше человечка, то невольно замерла, начисто позабыв, что хотела убежать.
Неужели она снова наткнулась на йокая?!
Однако…
Нацуми перевела дыхание, вспомнила свои предыдущие встречи с ними и поняла, что ощущения совсем не такие, как были в те разы. Йокаи были другими, и от них несло колючим царапающим смрадным духом, который точно не получилось бы спутать с приятным, ласковым светом непонятного человечка.
Нацуми нахмурилась, закусила губу, снова зябко вздрогнула и потёрла ладонями голые локти. С чего она взяла, что знает, чем там несёт от йокаев? Сколько раз она их видела: два, три? Явно недостаточно, чтобы вообразить себя оммёдзи и уверенно решить, что перед ней не какая-нибудь опасная тварь.
Существо повернуло голову. Его лицо было закрыто белой непрозрачной повязкой с нарисованным иероглифом, но Нацуми была уверена, что её увидели. Она неуверенно переступила с ноги на ногу, готовясь, чуть что, сорваться с места и бежать прочь, но существо снова отвернулось. Оно выглядело очень печальным, даже больным. Узкие плечи опустились, будто под тяжёлым грузом, голова склонилась низко на грудь.
Нацуми подумала и вышла из-под деревьев.
- Вы… - начала она осторожно. – Вам не нужна помощь?
Сначала существо не отреагировало, и это очевидное безразличие было не очень приятно. Однако Нацуми сделала ещё одну попытку, твёрдо решив немедленно уйти, если ничего не получится.
- Извините, вы мне случайно не мерещитесь?
Существо снова повернулось в её сторону.
- Ты меня видишь? – в негромком голосе послышалось отчётливое удивление.
- Да, - Нацуми ущипнула себя за запястье, запоздало, но на всякий случай. – Определённо, я вас вижу. Вы… что вы такое?
Существо плавно поднялось, взлетело и осторожно приблизилось.
- Не узнаёшь меня, милая? – на этот раз в его голосе слышалась немного грустная улыбка.
Нацуми нахмурилась. Это ощущение, тёплое, окутывающее с ног до головы, определённо было ей знакомо. Она зажмурилась, отчаянно ловя смутные воспоминания. В голове тут же начали вспыхивать друг за другом писк приборов, далёкие испуганные человеческие голоса, прикосновение жёсткого пластика к лицу, стискивающий лёгкие обруч, который не давал дышать и мягкое прикосновение к волосам невесомой руки.
- Сенба-сама?!
- Здравствуй, милая, - он кивнул и вернулся к святилищу, снова опустившись на крышу. – Спасибо, что навестила.
- Но… почему? – Нацуми растерянно моргала, пытаясь понять, что происходит.
Определённо, она никогда раньше не встречалась с хозяином часовни, а ведь вряд ли он появился здесь вот только сейчас.
- Я никогда раньше вас не видела.
- Люди редко нас видят, - спокойно кивнул он. – Я не знаю, почему у тебя начало получаться. Может быть, это пройдёт.
- Вот как, - Нацуми неловко замолчала, не зная, что сказать дальше.
За спасение - теперь можно было не сомневаться, что он действительно её спас - поблагодарила ещё тогда. Сделать приношение не из чего. А попрощаться, развернуться и вот просто так уйти сразу после того, как наткнулась на настоящее чудо, было бы просто невежливо по отношение к этому самому чуду. Маленький бог тоже молчал, сгорбившись в позе крайней печали.
- Сенба-сама, у вас что-то случилось? – осторожно спросила Нацуми. – Я могу вам как-нибудь помочь?
Он помолчал немного, потом нехотя ответил:
- Твоя бабушка… боюсь, на этот раз я ничего не смогу сделать.
Нацуми сразу поняла, о чём он говорит, и у неё в горле снова моментально образовался комок.
- Даже тысяча журавликов не поможет? – шёпотом спросила она.
Сенба-сама покачал головой.
- Все умирают, когда приходит срок. Его можно отодвинуть, но не отменить. Я помогал госпоже Хибари сколько хватало сил, но её время истекло. Она уйдёт, и тогда, может быть, меня не станет…
- Почему?! – Нацуми почувствовала, как по щекам начинают катиться слёзы.
Она знала, что бабушка когда-нибудь умрёт, но всё равно стало очень тоскливо. И не к кому будет убегать, когда она в очередной раз поссорится с родителями, и никто не успокоить всего парой мягких слов рассерженных отца и маму, и саму Нацуми. Никто не сложит ещё одного бумажного журавлика из конфетного фантика или из обёрточной фольги и не расскажет про то, что рядом с людьми живут демоны и боги. Один из которых тоже собирается исчезнуть сразу после того, как удалось его увидеть.
- Почему?!
- Потому что боги живут, только пока в них верят люди. Когда вера иссякает, мы исчезаем, - ответил он и снова подлетел к ней, маленькая ладонь коснулась щеки горячим облачком, стирая влажную дорожку. – Не стоит так расстраиваться, милая.
- Но ведь я в вас верю, - возразила Нацуми и вытерла вторую щёку.
Кажется, он чуть-чуть вздрогнул и как будто засветился немного ярче.
- Тебя давно не было до… недавнего времени. Я думал, ты перестала считать меня настоящим, когда выросла.
- Ну… может быть. Немного, - Нацуми сама не знала, действительно ли верила в него, когда выросла и почти позабыла про старое святилище. – Вообще, наверное, да. Извините. Но я надеялась, что вы есть, - она слабо улыбнулась сквозь слёзы. – И я всё равно делала для вас журавликов, хотя бы просто как игрушки.
- Это тебя спасло, милая, - очень серьёзно ответил маленький бог. – Некоторыми вещами лучше даже не играть, если не хочешь, чтобы они однажды навестили твой дом всерьёз.
Почему-то в этот момент Нацуми вспомнился Киёцуги, но ей было не до неугомонного приятеля с его фатальной неудачей во всём, что касалось встреч с йокаями.
- Я сделаю вам подарок по-настоящему, - пообещала она. – И вообще… буду приходить. Молиться. Буду чем-то вроде служительницы, хотите?
- Не бросайся такими предложениями, милая, - он укоризненно погрозил пальцем. – И, конечно, я не откажусь от такого предложения. Тем более… - он замолчал.
- Что? – Нацуми вытерла ладонями лицо и с удивлением посмотрела на божество.
- Ничего. Тебе пора идти домой, милая. Уже почти ночь, и твои родители наверняка беспокоятся.
- Ой! – она почти подскочила на месте, испуганно схватившись за голову. – Мама меня убьёт! До свидания, Сенба-сама. Я обязательно приду! – Нацуми быстро поклонилась и бросилась прочь.
Стоило выбежать из-под деревьев, как по голым плечам ударил знобкий ветер – летняя майка не спасала от ночного холода. А ведь рядом со святилищем она совсем этого не чувствовала, как будто это место грелось от присутствия Сенба-сама. Хотя почему «как будто»?
- Нацуми! Нацуми! – мамин голос, зовущий с другого конца дороги, был полной неожиданностью.
Нацуми обернулась и увидела, как та машет ей одной рукой, а в другой держит куртку. Значит, приехали искать и возвращать домой. Нацуми вздохнула, предчувствуя изрядную головомойку и пространные сетования на растяпу-дочь, и побежала на зов. Не стоило заставлять родителей ждать ещё дольше.
«Обязательно вернусь! Завтра же, после уроков», - мысленно пообещала она себе.

2.

- Молитва служителя и обычного человека отличаются друг от друга, - негромко говорил Сенба-сама, сидя напротив неё прямо в воздухе. – Прежде всего сосредоточенностью. Тем, с какой силой молящийся обращает свои мысли к тому, кому поклоняется.
От него, как всегда, веяло ласковым светлым теплом, и порой Нацуми становилось сложно сосредотачиваться на словах, а не на самом звучании речи. Негромкий мягкий голос убаюкивал, трава и листья пахли свежестью зелени, полосы грозовых облаков свивались воронкой над крышами небоскрёбов, которые виднелись из-за верхушек деревьев. Вид неприветливого тревожного неба разгонял сонное спокойствие, но стоило отвести взгляд, как почти сразу снова подкатывала расслабленность. Рёв машин, суета людей, электронно-металлический шум города и разлитое в воздухе шершавое ощущение недоброго не доходили до сюда, разбивались о невидимую преграду, как волны о скалы. Незаметно забывалось, что тихое маленькое святилище стоит посреди взбудораженного аномальными явлениями города, рядом с муниципальной больницей, а не где-нибудь в лесу. Здесь хотелось сидеть, вдыхая чистый прозрачный воздух, ни о чём не думать и только бездумно слушать мерное журчание чужих слов.
- Именно поэтому ответ божества служителю как правило сильнее – чем больше себя человек отдаёт во время молитвы, тем больше может получить обратно, - продолжал Сенба-сама.
- Когда бабушка болела, я молилась тебе, и ты помог, - заметила Нацуми, вернувшись к смыслу его речи. – Но ведь я тебе тогда не служила… кажется.
- «Как правило» не значит «всегда», - в голосе божка послышалось явное удовольствие от её внимания.
Наверное, рассеяно подумала Нацуми, ему очень долго было не с кем поговорить, поэтому он так радуется каждый раз.
- Когда обычный человек находится в крайнем душевном напряжении, он выплёскивает в мир множество силы. Обычно она брызжет во все стороны, и её разрозненных капель недостаточно даже для маленького чуда, но если человек сумеет направить свои силы единым лучом, то он может изменить мир вокруг себя. Молитва – один из способов для этого, а божество, к которому она обращена, может увеличить мощь человеческого желания и направить его точно в цель, как стрелу. Кроме того, тогда время госпожи Хибари ещё не вышло.
- То есть, бог – он как линза для солнечных лучей? – уточнила Нацуми, вспомнив сегодняшний урок физики.
Сенба-сама помолчал, казалось, несколько недовольно.
- Можно сказать и так, - наконец, ответил он со вздохом. – Хотя это упрощенное сравнение и очень… механистическое. В человеческом духе.
Нацуми тактично не стала напоминать, что она человек и есть, причём из двадцать первого века, а не шестнадцатого. Не хотелось лишний раз кого-то задеть, в последнее время она и так ухитрилась разругаться с кем только можно, даже с Саори – та обижалась, что подруга начала пропадать где-то одна, и, похоже, всерьёз подозревала, что от неё упорно скрывают появившегося парня. Нацуми посмотрела на Сенба-сама и невольно улыбнулась, потому что определённая толика правды в этом была – её маленький бог был мужчиной. Если, конечно, вопрос пола для него вообще имел значение. Уточнить этот нюанс у Нацуми не хватало наглости.
- Таким образом, обычный человек тоже может получить отклик бога, - продолжил Сенба-сама, опустив скрытый повязкой подбородок на скрещенные пальцы. – Но служитель, который молится постоянно, а не только когда приходит нужда, приучает свой разум к большей сосредоточенности и отдаёт свои силы регулярно, позволяя им накапливаться для настоящего чуда.
- Тысяча бумажных журавликов, - тихо проговорила Нацуми.
Она складывала их одного за другим поздними вечерами, прикусив от усердия кончик языка и иногда уходя в работу настолько, что не слышала окликов матери, которая пыталась отправить дочь спать. Порой острые бумажные края резали ей пальцы, порой тонкие листы рвались, и приходилось переделывать. Тогда она не была служителем и даже не думала о том, чтобы вкладывать в оригами какие-то особые намерения, однако вышло так, что отданных этому делу сил хватило для спасения жизни.
- Да, - согласился Сенба-сама, и кончики его жёстких крыльев как будто слегка затрепетали. – Тысяча бумажных журавликов. Хотя ради справедливости должен сказать, что моих способностей всё равно не хватило бы на то, чтобы избавить тебя от проклятия. Я всего лишь лекарь, а не воин. Мне жаль милая, но не стоит ждать от меня того, что я не могу дать. Если ты захочешь научиться не только исцелению, тебе придётся искать другого наставника.
Нацуми невольно снова посмотрела в грозовое небо. Сенба-сама отказался объяснять, что происходит, но она ясно услышала его тревогу, когда спросила, что случилось с небом и почему тёмный дух йокаев ощущается теперь даже посреди толпы на центральных улицах.
- Я ведь осталась жива, - наконец тихо возразила Нацуми. – Но если это были не вы, то что, проклятье спало само?
Она обхватила себя руками и поёжилась. Воспоминания о той ночи до сих пор отдавались неприятной тошнотой в желудке, как от какой-нибудь вонючей мерзости. Сенба-сама тут же подлетел к ней. Его близость всегда действовала успокаивающе, а неприятные мысли словно становились чужими, отстранёнными и не бередили душу.
- Проклятье спало, когда наложивший его был убит, - тёплая рука дотронулась до её лба, провела, будто стирая дурные чувства. – Воин успел вовремя, почти перед самым рассветом. Ещё немного и было бы поздно.
- Воин? Какой-нибудь оммёдзи? – Нацуми ощутила проблеск любопытства.
Она не любила говорить об этом своём приключении и даже не стала расспрашивать о нём лишний раз, но сейчас, когда неприятные отголоски случившегося были рассеяны целительным прикосновением, ей стало любопытно.
Сенба-сама помолчал, и Нацуми отчётливо улавливала его колебания.
- Это был монах, - наконец сказал он. – Очень рассерженный на бесчинства маленького разбойника монах.
Нацуми невольно улыбнулась, заново вспоминая тот день, проживая его ещё раз, на этот раз со знанием о том, что всё закончится хорошо, избывая старый застрявший в душе страх. Дом Нура, игры мальчишек, скука, внезапное решение сбегать к бабушкиному божку, в которого верила в детстве, десяток наскоро сложенных журавликов, потому что приходить без подарка к святилищу невежливо и не по правилам, столкновение в пустом коридоре…
- Он случайно не в соломенной древней шляпе был, этот монах? – спросила она и засмеялась, думая, что это было бы удачной шуткой. – С посохом, черноволосый и глаза такие… сизые?
Почему-то именно цвет глаз особенно впечатался в память, как на ярком отчётливом снимке.
Сенба-сама резко отстранился, и Нацуми почувствовала его изумление.
- Но ведь ты была без сознания, - растерянно пробормотал он. – Мы все были уверены, что ты не помнишь ничего после того, как потеряла сознание из-за проклятия.
- Ну да, только как тот карлик начал кричать «Назови моё имя! Назови моё имя!», - кивнула Нацуми и осеклась.
Несколько мгновений она, моргая, смотрела на своего бога, медленно понимая смысл его удивления.
- То есть?..
В сумке завибрировал мобильник. Сенба-сама тут же отлетел на другую сторону полянки. Сам он утверждал, что для того, чтобы случайно не испортить электронный прибор своим присутствием, а на самом деле, как подозревала Нацуми, просто потому что не любил современную человеческую технику.
Звонила мать. Брать трубку не хотелось категорически, потому что и так было ясно, что ей выскажут – что нечего болтаться невесть где невесть с кем, что надо учить уроки, что… в общем много, и слушать это снова не хотелось. После недавней смерти бабушки и приобретения личного божества общаться с родителями стало намного сложнее.
Телефон продолжал надрываться. Можно было не отвечать, а потом попробовать сказать, будто не услышала сигнал вызова, но врать Нацуми почти не умела, во всяком случае родным. Всё равно догадаются. Она вздохнула и нажала кнопку.
- Да, мам. Я… я в парке.
В другое время можно было бы попросить Саори заверить беспокойных родителей, что Нацуми пропадает у неё, вот уж кто, а подружка умела убедить кого угодно в чём угодно, даже в заведомой ерунде. Но теперь, после ссоры, нечего было даже пытаться.
- Опять у больницы? – голос матери был недовольным.
Заметив, что Нацуми продолжает ездить туда даже после смерти бабушки, они с отцом дружно решили, что у бедного ребёнка случилась травма из-за утраты близкого человека, и теперь старались оградить её от печальных воспоминаний. Убеждать их, что память и лёгкая светлая печаль скорее облегчают потерю, было бесполезно. О том, что она посещает не госпиталь, а местное божество, не стоило даже заикаться. Точно психиатра позовут.
- Мам, здесь очень удобный и спокойный парк, мне здесь проще заниматься. А у нас скоро начнутся контрольные, - Нацуми попробовала воспользоваться ещё одним проверенным крючком – учёбой.
Тем более, это было правдой, заниматься рядом с Сенба-сама было проще. Не всеми предметами, физика или математика так и оставались для неё тяжёлым нагромождением множества формул, но вот биология... Нацуми никогда раньше не думала, что устройство живых существ – настолько захватывающая вещь. В душном классе под немного монотонный голос учителя ей так совсем не казалось, совсем по-другому было, когда говорить начинал маленький бог, водя пальцем по её коже.
- Здесь находятся почки, в которой сосредоточенна сила воды, - он слегка касался её спины над поясницей. – Сила воды питает силу дерева, зелёную, которая находится в печени, вот здесь, – он перемещал руку к её правому боку…
Или, например, история. Даты, сухие факты, перечисление имён известных людей, до которых, казалось, совсем не может быть дела обыкновенной школьнице. Что ей до давно сгнивших в могилах мертвецов? Но когда начинал рассказывать Сенба-сама, перед ней словно разворачивалась цветная кинолента, на которой люди в непривычных одеяниях жили, воевали и любили, совсем как сейчас и в то же время совершенно иначе, потому что и нравы тогда были иными.
- Тогда даже не было слова «любить». Его привезли к нам люди из-за моря, чуть больше, чем сто лет назад. Они многое привезли, и многое из привезённого стало для людей разрушительным. Для таких, как я, новый мир стал холоден и чужд, для вас… наверное, наоборот.
Или литература…
- Заниматься можно в библиотеке, - голос матери оставался таким же недовольным. – Возвращайся домой, Нацуми. Скоро стемнеет, а тебе ещё ехать. В конце концов, ты могла бы найти себе парк поближе к дому.
- Хорошо, мам. Уже еду, - она аккуратно нажала кнопку сброса звонка.
Ей хотелось бы поспорить или даже просто грубо бросить трубку и остаться тут, наплевав на требования родителей, но в итоге это бы обернулось строгим режимом «из дому ни ногой» и ничем больше.
- Тебе пора уходить, милая?
- Угу, - Нацуми подхватила сумку, поднялась, отряхнула джинсы от прилипших стебельков травы, сложила пакет, на котором сидела. – Завтра я, наверное, не приду. Постараюсь послезавтра.
Сенба-сама вздохнул, но возражать не стал. Ему, пожалуй, было ещё хуже, чем самой Нацуми, её жизнь всё-таки не зависела от появлений одного-единственного человека.
- Пожалуйста, продолжай работать над концентрацией внимания, - мягко напомнил он, когда Нацуми уже направилась к дороге.
- Которой мне вечно не хватает, - пробормотала она себе под нос, потом помахала рукой на прощание. – Обязательно. Не забуду!

Уже на подходе к остановке перебирая отдельные моменты сегодняшней беседы с Сенба-сама, она снова вспомнила его растерянность и случайную оговорку. «Мы думали, что ты ничего не помнишь». Интересно, кто это «мы»? Он и тот монах? Который зачем-то приходил в дом Нура, а потом убил жуткого маленького йокая?
«В следующий раз надо будет расспросить поподробней»

3.

- Мы выходим на охоту! – Киёцугу был, как всегда, полон энтузиазма и счастлив донельзя, потрясая бумажкой с планом очередного предполагаемого обиталища йокаев.
- Как, прямо сейчас? – Шима даже выронил сумку и бросился подбирать рассыпавшиеся книги.
- Мне надо идти, - возмутилась вместе с ним Нацуми.
Она собиралась зайти в магазин, купить новый учебник по анатомии, доделать домашку на завтра и провести хоть полдня с родителями, надеясь, что они лично убедятся в её прекрасном самочувствии и немного успокоятся. Но, право, глупо планировать день, когда ты состоишь в клубе поиска йокаев, возглавляемом Киёцугу.
- А я пойду, - заявила Саори, глядя куда-то в сторону.
Прощайте, учебник, домашка и родители.
- Хорошо, я тоже пойду, - вздохнула Нацуми.
Они с Маки только-только помирились, и отказаться пойти с ней сейчас означало бы запустить ссору по новой. Да и просто не хотелось отпускать их одних, а то мало ли что. После давешней жуткой грозы, когда молнии, казалось, били прямо по улицам Токио, всё вдруг утихло, облака разошлись, а ощущение присутствия тёмных духов исчезло, но отпускать друзей куда-то одних всё равно было беспокойно. Нацуми, конечно, понимала, что, появись йокаи на самом деле, её присутствие ничем не поможет, но сидеть и ждать новостей дома было бы ещё хуже.
- Ну, раз все идут… - Шима небрежно ссыпал учебники в сумку и закинул её на плечо. – Тогда я тоже!
- Отлично! – Киёцугу просиял, как новенькая монета, и снова взмахнул своей бумажкой. – Жаль, что с нами не будет Каны и Рикуо, но они сами виноваты, что пропустят такое развлечение. Им ещё придётся умирать от зависти, когда мы будем рассказывать, как встретили йокаев!
- Да, да, пошли уже, - махнула рукой Саори и подхватила Нацуми под локоть, увлекая её к лестнице.
- Нам на автобус и потом три остановки, - Киёцугу моментально забыл о своих радужных мечтах и предвкушаемой похвальбе перед одноклассниками и заспешил следом.
Пока они ехали, Нацуми молчала, стараясь скрыть тревогу. Раньше ей было куда проще бросаться во все эти авантюры, потому что, несмотря на всё, в глубине души почти не верила в возможность настоящей встречи с настоящим йокаем. Даже случившиеся столкновения через какое-то время начинали казаться просто самообманом или галлюцинацией, родившейся из непробиваемой уверенности и энергии Киёцугу. После установившейся связи с Сенба-сама эта спасительная иллюзия развеялась, и теперь Нацуми ехала в неизвестный заброшенный особняк, прекрасно зная, что и в самом деле может встретить там йокаев. Более того, что в самом деле может встретить там йокаев, предпочитающих на обед свежую человечинку.
«И на этот раз с нами нет Юро. И Рикуо», - Нацуми посмотрела в окно на пробегающие мимо дома и нахмурилась, пытаясь понять, почему она вместе с оммёдзи вспомнила о Нура. Он-то ведь обычный человек.
Может быть, потому что в его доме порой появляется монах, способный отправить в преисподнюю разрушителя божественных святилищ? Сенба-сама так ничего и не рассказал о нем, старательно уходил от вопросов, и было очевидно, что маленький бог не хочет говорить на эту тему. Всё, что Нацуми смогла узнать, что тот мерзкий карлик был виноват в памятных актах вандализма над мелкими святилищами, о которых трезвонили газеты и новости. И, чего люди так и не узнали, в смерти нескольких божеств. Гадкое создание!
Дальше Нацуми расспрашивать не стала, поняв, что ничего не добьётся. Ей было немного обидно и очень любопытно, чужая тайна будоражила воображение. Вдруг он наследник целого состояния? Поссорился с семьёй, ушёл в монастырь, дал обет… Собственные фантазии казались смешными, но избавиться от них не получалось, может быть, потому что особенно-то и не хотелось. Думать о красивом монахе с сизыми, как грозовые тучи, глазами было приятно.
- О чём задумалась? – голос Саори прервал её мысли. – О симпатичном парне? – подружка смотрела внимательно, помириться они помирились, но Маки осталась при своих подозрениях. – Кстати, нам выходить.
- Я думаю, что Рикуо может обидеться, что мы пошли без него, - неловко сказала Нацуми, ощущая, как теплеют щёки. – Позвонить его, позвать с нами?
- У него же даже мобильника нет, - пожала плечами Саори.
- О, Тоори, прекрасная идея! – Киёцугу закивал и хлопнул в ладоши. – Ты настоящий член клуба поиска йокаев! И раз эта великолепная мысль пришла к тебе, то тебе я и доверю честь оповестить наших неудачливых друзей о великом походе!
- Э-э-э… спасибо, - пробормотала Нацуми и полезла в сумку искать домашний телефон Нура, который она так и не стала записывать в память сим-карты.
Номер нашёлся быстро, между страниц записной книжки, но ответом на звонок были длинные гудки. Нацуми уже отчаялась и собралась прервать вызов, когда трубку, наконец, подняли.
- Дом Нура приветствует вас, - жизнерадостно произнёс незнакомый мужской голос.
Нацуми невольно запнулась на ответном «добрый вечер» - она ожидала услышать самого Рикуо, в худшем случае, его мать или деда, ведь больше у них, кажется, никто не жил.
- Это Тоори Нацуми, одноклассница Рикуо, - неловко начала она, помялась, не совсем понимая, как объяснить незнакомому взрослому цель своего звонка. – А он дома?
- Никак нет, но я могу ему передать всё, что нужно, - по-прежнему добродушно ответил голос.
- Скажите, что наш клуб собрался… - Нацуми запнулась от вдруг затеплившейся неуместной слабой надежды. – Скажите, что мы собрались исследовать один дом, где могут обитать йокаи, если хочет, пусть присоединяется, - и она без запинки продиктовала адрес.
Некоторое время в трубке было тихо.
- Я думаю, он захочет, - медленно ответили ей после паузы, и Нацуми в первый момент показалось, что говорит кто-то другой, настолько иначе зазвучал голос, став на пару тонов ниже и в момент утратив всю жизнерадостность. – Я думаю, он очень захочет, поэтому, милая барышня, я чрезвычайно хотел бы просить вас немного задержать своих друзей, чтобы можно было успеть составить вам компанию.
- Хорошо, - тихо ответила Нацуми. – Я постараюсь.
Молчание, потом раздались короткие гудки.

Трубка с грохотом упала на рычаги, заставив телефон жалобно зазвенеть.
- Безмозглые дети! – он сердито смотрел на ни в чём не повинный человеческий аппарат. – Безмозглые дети, которые постоянно лезут, куда не просят. Ей уже случившегося недостаточно?
- Куротабо? – голова Кубинаши вынырнула из-за угла. – Кто звонил? И что у тебя с лицом? … Куротабо?!
Ответом послужили только раздражённый взгляд, неопределённое мотание головой и отрывистое «я ушёл!». Кубинаши моргнул, но задавать уточняющие вопросы было поздно – чёрный силуэт мелькнул над стеной и исчез.

***
Дом был настоящей развалиной. Полуобвалившаяся крыша, дыры в стенах, сквозь которые ещё снаружи было видно упавшие поперёк проходов балки и гниющие остатки мебели. По настоянию Нацуми они обошли дом три раза, медленно, внимательно оглядывая каждый куст. Киёцуги был недоволен, но его удалось переупрямить. Ведь йокаи могли притаиться не только внутри, но и вокруг своего предполагаемого обиталища.
Однако тянуть время бесконечно было невозможно, и Киёцуги наконец ринулся к вожделенной двери. Зачем ему так нужна дверь при имевшемся рядом проломе в стене, было не совсем понятно, однако взлом замка занял ещё полминуты, поэтому указывать на другую возможность войти Нацуми тактично не стала.
- Итак, предлагаю разделиться, - объявил Киёцуги, когда они ввалились в дом, едва не сорвав с петель ветхую дверь. – Мы с Шима пойдём в подвал, наверняка основное логово йокаев там. А вы, девочки, пока посмотрите тут, наверху.
- Ну спасибо, - кисло проворчала Саори, но в подвал рваться не стала, за что Нацуми была ей очень благодарна.
Они неторопливо пошли вперёд, прислушиваясь к удалявшимся голосам мальчишек и осторожно обходя завалы. Было прохладно, очень пыльно и тихо. В горле моментально начало першить, а джинсы оказались измазаны буквально после пары шагов. Мама опять будет ругать и увещевать поменять клуб на что-нибудь не такое беспокойное.
- Как здесь грязно, - недовольно буркнула Саори и пнула носком туфли валявшееся на полу сиденье кресла, от которого тут же поднялось сероватое пыльное облочко.
Нацуми кивнула. Было не просто грязно, ей казалось, что даже воздух пропитан какой-то липкой мерзостью, которая цепляется за локти, клеится к щекам и коленям, как паутина, только ни от какой паутины не бывает такого гадкого ощущение испачканности. Она невольно мотнула головой, провела ладонями по плечам, будто надеясь стряхнуть, стереть невидимую дрянь, но это не помогло. Нацуми почувствовала, что ей становится страшно. Ей не нравились эти ощущения, они были нехорошими, опасными и слишком, слишком знакомыми.
- Зачем мы только сюда полезли? – тихо спросила Нацуми, больше обращаясь к себе самой. – Зачем мы вообще вечно куда-то лезем?
Саори пожала плечами и зевнула.
- Не оставлять же этого придурка Киёцуги без присмотра, - буркнула она, отводя взгляд, и неожиданно покраснела. – Чего доброго, свернёт себе шею, – замолчала и опять зевнула. – Кажется, я сегодня не выспалась. Так тянет… - не договорив, Маки опустилась на пол, прямо на пыльное сиденье, не заботясь о сохранности юбки.
Нацуми потёрла глаза. Ей тоже страшно захотелось спать, но это желание было неправильным, ненужным и неприятным до тошноты. Она широко зевнула и со всей силы укусила свой кулак. Боль прояснила голову, отогнав внезапную сонливость.
- Саори… - Нацуми посмотрела на подругу и с ужасом осознала, что та уже спит. – Саори, проснись! Так нельзя!
Она изо всех сил тряхнула Маки за плечи. Светловолосая голова безвольно мотнулась туда-сюда, несколько измазанных пылью прядей упали на бессмысленно расслабленное лицо. Нацуми опустилась рядом ней на колени, опять ощущая сонливость и подступающий к горлу ужас, совсем как тогда, у святилища Сенба-сама, когда Содемоги схватил её за рукав, будто до плеча макнув ей руку в жидкую противную грязь.
Нацуми снова куснула себя за запястье, потом подхватила Саори подмышки и попыталась поволочь прочь. Тело подруги показалось очень тяжёлым, почти неподъёмным, её ноги цеплялись за валявшиеся обломки, которые оставляли царапины на голых ногах и не давали двигаться. Нацуми глубоко вдохнула ртом, закашлялась, снова вздохнула, готовясь к рывку, и тут увидела смотрящие на неё из темноты глаза. Много глаз, маленьких, красных и голодных, от которых неслась мутная волна липкой темноты.
Нацуми рванулась прочь и отчаянно завизжала. Глаза бросились к ней, она зажмурилась, раздался металлический звон и болезненный рёв. По локтю чиркнуло чем-то острым, на лицо посыпалась деревянная крошка. Она прикрыла голову руками и не решалась открыть глаза, пока всё не стихло. Потом посидела ещё некоторое время, жмурясь и не отнимая ладоней от затылка. Судорожно вдохнула, закашлялась от осевшей в горле пыли, осторожно посмотрела сквозь ресницы и встретилась с сизым, как вечерние тучи, взглядом.
- Это было очень неосторожно, - хмуро сказал монах и поправил свою соломенную шляпу.
Под тенью широких полей в его зрачках медленно гасли дикие жёлтые огоньки.
Потом он подошёл, одним движением подхватил Саори поперёк живота, поднял и пошёл к выходу. Нацуми поспешила следом, ухватившись за его рукав. Чернота грубой прохладной ткани уколола ей пальцы, но это ощущение нельзя было назвать болезненным. Монах ничего не сказал, только едва глянул на неё и тут же снова отвернулся. От него несло сильным запахом металла и дурным духом крови, который Нацуми помнила по недавнему посещению травмпункта ради обучения навыкам оказания первой помощи.
- Послушайте, - осторожно позвала она, уже оказавшись снаружи. – Там наши друзья. Они могли пострадать…
- Я убил всех, - коротко ответил монах, в его голосе до сих пор слышалась досада. – Ваши приятели выйдут сами, с ними ничего не случится.
- Спасибо! – Нацуми облегчённо выдохнула и опустилась рядом с Саори, которую монах довольно небрежно бросил на траву.
Сенба-сама говорил, что его сила исцеления ограничена, но он же настоял, чтобы она начала учить известные приёмы лечащей магии и уже заставил выучить несколько заклинаний. Сенба-сама говорил, что без его поддержки они будут действовать намного-намного слабее, но это же лучше, чем ничего, правда? Она зажмурилась, сконцентрировалась и начала нанизывать слова и образы на нить своей жажды исцеления, однако прохладная ладонь стиснула её плечо, вытаскивая из необходимой сосредоточенности, как котёнка из лужи.
- Не делай так больше.
- Почему? – Нацуми сердито вскинулась.
Он помолчал, потом неохотно ответил:
- Ты начинаешь сиять. Это может привлечь внимание, особенно у голодных. Не надо так делать. Пожалуйста, - он секунду помолчал, пристально глядя на неё, потом полуотвернулся, словно намереваясь уходить.
Нацуми проворно потянулась и снова ухватила его за рукав. На этот раз лёгкое покалывание не было неожиданным, и ощущалось скорее приятным, чем раздражающим. Монах обернулся, его лицо ничего не выражало, но он не казался злым.
- Постойте. Вы… Кто вы такой? Я видела вас в доме Нура. И Сенба-сама сказал, что вы меня спасли в прошлый раз.
У него заметно дёрнулась бровь.
- Сенба через чур много болтает, - пробормотал он себе под нос, хотя Нацуми услышала, потом добавил громче. – Не лезь больше к йокаям, сейчас тебя любой постарается съесть и не подавиться.
- Но ведь вы не пытаетесь, хотя тоже йокай, - запальчиво возразила она, и тогда же до конца поняла, что это правда, что бьющее по пальцам ощущение от прикосновения есть не что иное, как признак его нечеловеческой сущности.
Её монах оказался йокаем. Но…
- Но что вы тогда делали у Рикуо? И…
У него снова дёрнулась бровь.
- Маленькая девочка, ты задаёшь слишком много вопросов для человека, которого только что чуть не разорвали на кусочки.
- Я не маленькая! - она тут же смутилась и добавила тише. – Извините, - и продолжала удерживать широкий рукав, в котором как будто что-то едва заметно вибрировало.
Не хотелось вот так просто отпускать этого человека… то есть йокая. Кроме того, ткань его одежды приятно ластилась к коже, почти как живая.
Он стоял, молча глядя на неё сверху вниз и почему-то не вырывался. Даже просто не просил отпустить его, наконец, идти по своим делам.
- Я пообещаю так больше не делать, если вы пообещаете, что ещё ко мне зайдёте, - вдруг сказала Нацуми и едва не прикусила себе язык от такой дерзости, но было уже поздно.
- И что будешь учиться защищаться, - быстро сказал он. – У тебя для этого есть… в общем, кого-нибудь да найдёшь. Тогда обещаю.
Нацуми кивнула, помедлила ещё секунду, потом с сожалением разжала пальцы. Один гигантский, невозможный для человека прыжок, и монах исчез. Саори дёрнулась и негромко застонала. Откуда-то из глубины дома донёсся протяжный полустон-полувопль Киёцуги.
- Мы здесь! – крикнула Нацуми и принялась похлопывать по щекам Маки, чтобы привести её в себя.
Безо всяких заклинаний, как договорились.

4.

Небо было голубое-голубое, и по нему плыли большие белые облака. Нацуми смотрела на их невесомые, похожие на взбитые сливки громады, и думала о том, что она больше не может, совсем не может, ну совсем-совсем, сейчас не выдержит и встанет прямо. Предполагалось, что она должна сосредоточиться на невидимой стене вокруг себя, но думать получалось только о том, как пульсирует усталость в дрожащих мышцах плеч и ног. Время тянулось медленно, да что там – остановилось совсем, замерло, только облака каким-то образом ухитрялись продолжать двигаться по небу.
- Хватит, - сказала Юро.
Нацуми медленно, осторожно, со стоном распрямила руки и ноги и сползла вниз, усевшись там, где стояла.
- Получилось… хоть… что-нибудь? – тяжело выдавила она между двумя вздохами.
- Нет, - после короткого молчания ответила Юро и опустилась рядом, аккуратно подвернув юбку и обхватив колени руками.
Нацуми только застонала. Час измывательства над собой и сухое «нет» в остатке. После привычных похвал Сенба-сама это было особенно обидно и неожиданно.
- Совсем ничего? – уныло переспросила она и убрала с лица влажные от пота волосы.
Юро молчала и водила пальцем по выбоинкам на бетоне крыши.
- Практически… - начала оммёдзи, но в тот же момент будто спохватилась и поспешно продолжила. – То есть, для обычного человека это неплохо. У тебя кое-что получилась и тебе вовсе не надо прекращать заниматься! Просто я привыкла… - она снова запнулась. – Я привыкла к другим результатам.
«Да уж, - кисло подумала Нацуми, осторожно меняя позу, чтобы сесть поудобнее и не слишком потревожить гудящие ноги. – Куда уж мне до наследницы известного клана»
Ей уже начинало казаться, что вся затея с просьбой поучить защите от йокаев – пустая трата времени. Лучше бы лишний раз сходила к Сенба-сама или к школьной медсестре, помочь сделать перевязки оглашенным футболистам, заодно попрактиковаться. Ах нет, она же дала слово, что не будет делать это в одиночку. Дурацкое обещание, из-за него теперь приходится заниматься непонятно чем, а не учиться тому, что на самом деле получается. И зачем только его держать…
Нацуми поморщилась. Юро истолковала её недовольную гримасу по-своему и опять немного торопливо заговорила, заметно стараясь быть очень убедительной:
- Тоори, у тебя правда немного получилось, не надо бросать. Это тяжело, особенно поначалу, но ведь вы все постоянно попадаете в неприятности! Я всегда так беспокоюсь, не может же везти постоянно, а йокаи здесь просто кишмя кишат, особенно вокруг вас. И я уверена, что скоро ты уже сумеешь отогнать каких-нибудь мелких духов, совсем слабых, конечно... то есть, я хотела сказать… - она смешалась и опять замолчала.
Нацуми только хмыкнула. С энтузиазмом Киёцуги мелкие йокаи проблемой уже как-то не представлялись. Но, наверное, действительно лучше немного, чем совсем ничего. Не каждый же раз поблизости случайно окажется какой-нибудь монах. Интересно, когда он соберётся выполнить своё обещание и соберётся ли?
Юро продолжала требовательно на неё смотреть.
- Ну, я не собиралась бросать так сразу, - почти правдиво успокоила её Нацуми и осторожно подняла руки над головой, сделала несколько взмахов.
Плечи снова заныли, но уже намного меньше. Юро слабо улыбнулась.
- Хорошо, что ты поняла. А то иногда мне начинает казаться, что вы совсем не понимаете, что йокаи – это зло.
- Вовсе не обязательно, - возмутилась Нацуми и тут же поняла, что сболтнула глупость. – То есть… я хочу сказать, ведь иногда они нам помогали. Например тогда, на горячих источниках.
Оммёдзи сердито ударила кулаком по крыше.
- А перед этим чуть не сожрали! – она хмуро взглянула на Нацуми. – Йокаи естественные враги людей.
- Тебе лучше знать, наверное, - после паузы миролюбиво согласилась та и встала, проверяя сумку.
Пора было идти домой.
- Извини, - помолчав, сказала Юро на тон ниже. – Просто вы такие… неосторожные. И странные. И почему-то ничего не боитесь. Киёцуги мечтает увидеть йокаев, Широ, ты и Маки лезете за ним, Нура хоть и возражает, но на деле всё равно увязывается следом. А на Кану йокаев можно просто ловить, но она всё равно их защищает. Мы с ней почти поссорились сегодня из-за этого.
Нацуми удивлённо моргнула. Кана? Интересно, почему?
- Я… я не могу этого понять, - тихо закончила Юро.
Нацуми неопределённо пожала плечами. За других она отвечать не собиралась, а рассказывать свои резоны извечному врагу йокаев не посчитала правильным. Вряд ли из этого выйдет что-нибудь хорошее, кроме того ей просто не хотелось ни с кем говорить о монахе или о Сенба-сама. Это были её личные дела, которые не касались никого больше. Даже Саори.
Интересно, кто он такой и почему спас её уже дважды? Нацуми пыталась узнать это у Сенба-сама, но тот не желал отвечать на вопросы, сославшись на то, что обсуждать чужие секреты без разрешения невежливо. Подумав над этим, Нацуми сделала вывод, что её маленький бог что-то точно знает, а может быть, даже знаком с этим монахом. Не зря же тот, в конце концов, оказался рядом со святилищем. Но это было всё, до чего она смогла додуматься, и желание узнать больше продолжало её грызть.
Юро достала своего бумажного человечка с нарисованной вязью символов, рассеяно вертела его в пальцах, как будто он мог защитить её не только от злых духов, но и от разлада в душе. Нацуми стало её немного жаль: неприятно, когда друзья начинают защищать кого-то, с кем ты воюешь.
- Знаешь, наверное, ты даже права, - после паузы сказала она, застегнув молнию на сумке и с наслаждением потянувшись.
Руки и ноги уже пришли в порядок и слабый отголосок усталости в мышцах был уже скорее приятным. Юро удивлённо повернулась, глядя на неё снизу вверх.
- То есть, ты же оммёджи и должна лучше знать, – пояснила Нацуми. – Но всё же мне кажется, что йокаи бывают разные. Как люди.
Юро ничего не ответила, снова нахмурилась и отвернулась, смяв между пальцами своего человечка. Потом спохватилась и начала его аккуратно разглаживать.
- Я обязательно продолжу заниматься защитой, - пообещала Нацуми, закинула сумку на плечо и ушла с крыши.

продолжение в комментариях